Все серое: и небо, и аллея,
И человек, идущий сквозь туман,
Во встречном узнаю повадки Грэя.
Он издали вопит:
- Я Дуремар!
Я не видал его с начала лета
И в ужасе шепчу:
- Ты стал, как дед!
Он возражает:
- А. Фигня все это.
Ты б лучше поглядел на мой портрет!
- Так он, небось, в твоем фамильном замке, -
Ответил я и думаю: «Бухой».
А он свое: -
- Портрет совсем без рамки
Я в тубусе ношу его с собой.
И тут он впрямь, заместо ценной влаги,
Бутылки водки или же вина,
Из тубуса извлек рулон бумаги
С цветным изображеньем пацана.
- Да, здесь тебе, пожалуй лет пятнадцать, -
Заметил я поэту сквозь смешок.
- Вот именно. Он может изменяться, -
Похвастал Грэй. – Когда пишу стишок.
«Ну, - думаю. – Свихнулся, в самом деле.
Тут как бы не отведать кренделей».
А он:
- Изображенье молодеет
А я при этом делаюсь старей.
Пока я размышлял, к чему он клонит,
Он накалякал простенький стишок.
И, как поверить, малый на рулоне
Уменьшился и писать стал в горшок.
А сам поэт вдруг выплюнул два зуба
И в плешь его прокралась седина.
- Ну, ни хрена, - мои шептали губы,
И вопрошали:
- Да, но на хрена?
- А вот зачем, - поэт продолжил снова. –
От зависти, смотри, не удавись.
Со временем я превращусь в грудного,
И наконец, решу проблему сись".
Я автора портрета близко знаю.
И попрошу ускорить сей прогресс:
"Мол, Федуард, внеси в портрет Данаю,
Чтоб разрешить проблему наконец"..