Как ныне сбирается стрёмный Олег
Наведаться к братьям-хазарам,
Их холки и гривы, как тот печенег,
Он хочет полить скипидаром.
С дружиной, в гламурной готичной броне,
Князь из лесу вышел верхом на коне.
По полю плетётся навстречу ему
Известный народный целитель,
Что Бахусу служит всегда одному,
Охальник, стервец и хулитель,
В разврате и пьянках проведший весь век.
А так, в остальном, он - святой человек.
"А ну-ка, бомжара, сюда поглазей,
Скажи - што случицца со мною?
Паду ли, на радасть падонкаф-друзей
Я в тыл паражонный стрилою?
Атветь беспесды на вапросы ты мне:
И дам пакатацца на этом коне!"
"Ты, князь, ни сматри, што я еле иду,
А конь твой и нах мне ни нужын;
Жывотное надо атправить фпесду,
Пока с галавою ты дружын,
Ведь - ахтунг! - написано ясно на лбу:
От лошади парицца будишь в грабу!"
Такое не вынес Олег западло,
С коня с перепугу он рухнул,
Зарёкся отныне садиться в седло,
Отправив беднягу на кухню.
Его на прощанье похлопал рукой,
Как будто бесстрашный и сильно крутой.
Какое-то время с тех пор утекло.
Однажды на знатной попойке
Олег вдруг припомнил - глаза как стекло -
О давней степной неустойке:
"Коня ни хватаит! - промолвил наш князь -
А так, если в целам, то жызнь удалась!"
Ему тут шепнули, что конь, мол, того:
Давно изошёл на опилки.
"Ах, бедный мой Ёрик - так звали его -
Ведите, кричит, на магилку!
Хачу, мол, увидить хоть кости коня...
Но аццкий кудесник, выходит, свыня!
Я так ведь и знал, что КГ и АМ,
Сибя пусть убьёт эта сцуко!
И если в Бобруйск не збижал от праблем,
Уш я атарву ему руки,
А чтобы ни плакал - пришей, мол, назад,
Нимедля заставлю его выпить йад!"
На череп ногою едва наступил -
Гадюка вдруг вылезла злая,
И сам он от яда погиб, как дебил...
Мораль этой байки простая:
Коль твой интеллект всё ж повыше нуля,
По кладбищам конским на стоит гулять.