Бронированы двери в подъезде,
Но сегодня они не спасут -
Если надо, с хозяином вместе
Из квартиры добро унесут.
И поэтому в будке стеклянной
Я сижу по двенадцать часов;
Невозможно в Москве без охраны,
Без двуногих обученых псов.

Не в онучи одет и не в ватник;
Мой прикид - хоть с натуры рисуй!
Я - московский элитный охранник,
Я - профессиональный холуй.
Не на вышке в Чите замерзаю -
Минимально число лагерей,
Но, как тот вертухай, охраняю
От преступников честных людей.

Это так - от хозяев в версачи
Ноль вниманья, презрения - пуд;
Но, позволь, за работу собачью
Мне конкретные бабки идут.
Может быть, для столицы - не густо,
А для нашей дыры - крупный куш!
И пока что ошметки капусты
Согревают российскую глушь.

На заводе и на комбинате
Надрываться, пахать - не по мне!
На столичной полмесяца вахте
И полмесяца - дома, в семье.
Расслабляюсь по полной программе;
Смотрят в рот и жена, и малец:
"Мы по дому управимся сами!
Отдыхай, наш кормилец-отец!"

Может, кто-то считает наивно,
Что я лодырь, мерзавец и шланг,
Что безнравственно, пошло, противно
Охранять дом элитный и банк.
Ну и пусть у станков своих чахнут
Зарабатывая геморрой.
"Труд есть мука, а деньги - не пахнут!" -
Принят лозунг всей нашей страной.

Да, пророки отечества скромны.
Словно в воду смотрел Оруэлл:
Скотный двор государство огромный;
Человек в нем, увы, не у дел.
Вперемежку дерьмо и повидло;
Конкурент каждый встречный и враг;
Все мы в роли рабочего быдла
Или в роли служебных собак.

На свободе воры и бандиты -
Изнутри охраняют теперь.
Да, мы задницы лижем элиты!
Да, мы типа задвижек в их дверь!
Без сомненья, меня круче частник,
"Но спокойно! - внушаю себе -
Пусть я пес, но активный участник
В непрерывной друг с другом борьбе!"