Да никто и не рассчитывает на то, что кто-либо прочитает это полностью. Но некоторые абзацы повыхватывают. И особо нового для себя тоже не найдут, всё давно известно и тысячу раз обсосано. Так зачем я это пишу? Ну, в основе своей это было написано давно, так добавил кое-что, что-то в предыдущей статье уже было, не охота редактировать, чтобы избежать повторений. А смысл в том, что и всем известное нужно кому-то систематизировать, тогда из анализа разрозненных общеизвестных фактов синтезируется новое знание. А систематизировать могут не все. Так, все знают, что нужно взять в поход или на пикник, но один ничего не упустит, а другой спички и соль забудет. Потом, конечно организатора покритикуют: Мясо надо в магазине брать! В нём костей больше.
Но критика, если обдуманная и аргументированная – это мышлениие, к этому и стремлюсь. Мне ведь совсем не надо, чтобы мои слова воспринимались как истина в последней инстанции, и слушали меня с таким прозрачным, не замутнённым и рябью на сознании взглядом, что в нём видна внутренняя поверхность затылка. Лучше хоть какую-то часть рассуждений заменят на свои, более для себя подходящие.


Стихи будут проходить через всё это повествование, где для иллюстрации мыслей, высказанных прозой, где — как самостоятельные мысли. Вообще-то, стихи — это необычное изложение обычных вещей, и в хороших стихах этот необычный взгляд на вещи очень привлекателен и заставляет задуматься. Плохие стихи — это набор рифмованных строк. Стихи в данном сочинении не претендуют на звание высокой поэзии, это просто философия и житейские сюжеты в стихах. Отсюда — стремление не к точному соблюдению ритма и размера стиха, но к точности слов и формулировок, что порождает на первый взгляд неудобочитаемые громоздкие строки.

    Голодать, экономя, или ничего не иметь — о двух концах палка.
    К народу, видать, у хозяев ни капельки жалости нет.
    Как же так: Нет! — когда платят нам, сколько не жалко,
    Вот и выходит, что люди они очень жалостные!

    N.S. Излучина «Отруби».

    ***

    Все стать стремимся значительней, карьера — борьба сумо,
    Но я потому в просвещении вижу своё призвание,
    Что умному перед знающими легче блистать умом,
    А дурни перед невеждами любят кичиться знанием.

    N.S. Излучина «Отруби».

    Самая заметная категория населения

    В России явление общеизвестно:
    Дураки встречаются повсеместно.
    Они проявляются сызмальства
    И видны до преклонных дней.
    Сея вокруг себя смех и горе,
    Они пролезают во все категории
    Наших сограждан, но средь начальства
    Плоды их трудов видней.

    N.S. Излучина «Мыслешлёп».

Однако, кроме известных всем двухсложных ямба и хорея, да трёхсложных дактиля и прочих, существуют ещё более сложные размеры стиха — вольный, разностопный, дольник, тактовик, акцентный, раёшник, верлибр, белый и т. п., с многочисленными их разновидностями и переходами друг в друга. Есть ещё различные древние разновидности — разные там гекзаметры или силлабические стихи, где главное — количество слогов, а не ритм ударений и рифм. Для тех, кого эти вопросы интересуют, нет проблем изучить вопрос в специальной литературе или найти сведения в Интернете, здесь же уместно сказать, что есть простые способы складно читать самые нескладные вещи, поэтому, видя перед собой сомнительную словесную конструкцию, смысл которой стоит того, чтобы его зафиксировать в мозгах, можно попробовать научиться эту фразу красиво произносить. Обычно нескольких попыток хватает, чтобы научиться. К тому же корявые на первый взгляд стишки открывают громадные возможности для авторского художественного прочтения, так как они не задают такого жёсткого ритма как какой-нибудь амфибрахий, но более близки к разговорной речи с её рваным темпом.

Чаще всего для выразительного прочтения нужно задумываться над смыслом произносимых слов, и это обстоятельство порой очень сильно ограничивает наше мышление, делая недоступными многие необычные сочетания и способы употребления слов. Поэтому часто нас удивляет русская речь иностранцев, которые пока таких ограничений не знают. Мы забываем, что слова — это просто наборы звуков, которым мы сами придаём определённый смысл и привычные способы употребления. В необычных сочетаниях же встречаются довольно забавные моменты, и такие опусы вполне можно использовать для развлечения, а там, глядишь, и какая-либо авторская шутка возникнет, что порой очень важно для привлечения внимания и повышения запоминаемости своего имиджа, а для штатных говорунов — преподавателей, дикторов, инструкторов, руководителей — художественная выразительность речи является очень важным атрибутом карьеры. Для таких лиц корявые на первый взгляд стихи, заключающие в себе чётко выраженную оригинальную мысль, но которые ещё нужно научиться читать, могут явиться хорошим тренингом для развития красноречия.

В качестве упражнения можно вспомнить старинную русскую народную забаву. Попытайтесь спеть песню «В лесу родилась ёлочка» на мотив песни «Голубой вагон» (Медленно минуты убегают в даль…). Можно дать гарантию, что у большинства попробовавших ничего не получилось, между тем дело это предельно простое, если знать секрет. Секрет заключается в том, что люди пытаются петь «В лесу…» как «Медленно…», что практически невозможно. Между тем, в строке «Ёлочки» слогов меньше, поэтому петь нужно просто «Ля-ля-ля в лесу родилась ёлочка» — и так каждую строчку, то есть «В лесу…» поётся как «…минуты…». Второй этап — вместо «Ля-ля-ля» три раза хлопнуть. Третий этап — для развития внутреннего ритма три раза махнуть рукой, а четвёртый этап — проделать то же самое в своей памяти безо всякого внешнего выражения. Правда для зрителей этот этап показывать не стоит — они ничего не поймут: без музыки будут слышны только обрывочные фразы. Второй куплет с небольшой модернизацией можно спеть вместе припева: Ля-ля-ля ме-етель пела ей песенку… – и так далее.
Ну, конечно, можно и не петь ла-ла-ла, а просто пропустить три доли такта. Правда, здесь наловчиться надо, и лучше, всё-таки эти ла-ла-ла про себя повторять. А то и оперные певцы, бывает, сбиваются при вступлении после хитрой паузы. Какой-то артист рассказывал подобный случай: Вот и голос поставлен, и в позу встать может, а слуха никакого. (Ну, конечно, слух есть, тот который за соответствие нот по высоте тона отвечает, здесь имеется ввиду слух, который своевременность начала и окончания звуков блюдёт). А ему надо перед вступлением семь долей пропустить, и он постоянно сбивается, жалуется: Говорят, ещё раз лажанёшься – снимем с роли. Ну, этот ему советует: Да придумай фразу на семь звуков и повторяй про себя, а потом вступай. Ну, например: Какой же я чудила! – и после этого начинай петь свой текст! – я забыл чего там, но пусть будет хоть: Веселится и ликует весь народ!
Ну, этот запомнил, и на репетициях прошло всё гладко. А перед публикой вступил, дирижёр ему показывает: на долю раньше начал. И снова так же. Облом полный. Он потом к советчику: Неправильно научил! Тот говорит: Да не может быть, а что ты про себя повторял? – Какой же я чудак! – то есть, шесть слогов. Вот человек расслабился от того, что волшебство действует стопроцентно, да так, что от разгильдяйства точную формулировку заклинания забыл. А оно обиделось и перестало действовать.
На музыку песни «Голубой вагон» можно спеть и другие произведения, например «Евгений Онегин»: Мо-ой дядя самых честных пра-авил, ко-огда не в шутку занемог, — и так далее. Правда, чтобы спеть вторую часть строфы вместо припева, нужно применять методы, значительно искажающие оригинальный текст, но и это возможно.
Здесь взято произведение великого поэта, не для того, чтобы выразить неуважительное отношение к авторитетам, но для того, чтобы показать, что преклонение — только помеха для исследователя: для всестороннего исследования нужны и взгляды со всех сторон, а не только снизу вверх. Исследовать же можно всё, что угодно, что нам постоянно доказывают своим самоотверженным трудом британские учёные..
Теперь можно перечислить методы, которыми можно втиснуть практически любой текст в любой ритм и стихотворный размер.
Во-первых, вставка. Вставляются слоги (ля-ля-ля) или паузы, иногда даже подходящие по смыслу слова. Во-вторых, повторение слов или слогов. В-третьих, удлинение слогов. Всё это разновидности вставки. Четвёртый способ — наоборот, когда два слога читаются как один, образуется своеобразный ритмический дифтонг. И, наиболее мощный способ — безударное чтение многих слогов и даже слов подряд с ритмическим ударением в нужных местах. Таким образом можно рифмовать короткую строчку с правильной структурой стиха и длинную строчку с более свободным построением ритма ударных слогов. Подобным образом читают нараспев священное писание в церквях — монотонное прочтение значительной части текста и выделение окончания предложения.
Обычно мы рассматриваем тексты, пишем стихи и песни, используя привычные особенности русского языка. Но очень широкие возможности открываются, если использовать особенности произношения, свойственные другим языкам. С этой точки зрения можно рассмотреть особенности чешского, французского и грузинского языка.
Чешский язык является языком с фиксированным ударением — оно всегда падает на первый слог слова. Но русский слух может этого и не уловить, так как русское ударение выражено всего лишь удлинением звучания ударной гласной, в чешском языке долгая гласная сплошь да рядом не совпадает с ударной, в слове может быть несколько долгих гласных, а ударение на первый слог более слабое, чем русское и выражено усилением, а не удлинением произношения. Всё это приводит к тому, что порой кажется, будто чехи либо сознательно коверкают язык, либо говорят очень неумело, либо слова забывают. Но часто похожие на русские слова звучат совсем не привычно для русского слуха. Не зная правил произношения, но, просто пытаясь воспроизвести чешскую речь на слух, обычно получается не совсем правильно, и человек не может уловить различия и скорректировать свои отклонения от нормы. Да многие и не склонны признавать эти отклонения, им кажется, что они произносят чешские слова лучше и правильнее самих чехов. Эта особенность чаще заметна в попытках русских произнести украинские слова — вот там уж точно большинству кажется, что украинцы и читать-то своих слов как следует не умеют, и что русский человек делает это красивее и лучше. Но, возвращаясь к чешскому языку, можно предположить, что овладение тонкостями чешского произношения — очень хорошая тренировка для раскрепощения речи от штампов русского языка, что очень помогает читать что угодно на какой угодно лад.
Говоря о французском языке, стоит сказать, что французы тоже, вроде бы имеют фиксированное ударение — на последний слог, но они очень заботятся о красоте произношения, и это стремление породило уникальную особенность французской речи: ударение на последний слог существует в отдельном слове, а в речи слова объединяются в ритмические группы с ударением на последний слог группы — скороговоркой несколько слогов или коротких слов, потом — в красивом месте ударение. Не беда, если красивое место приходится не на последний слог длинного слова — ударение делается там, где оно просится, а оставшаяся часть слова (ударная, если бы слово стояло отдельно) произносится безударно после некоторой паузы в начале следующей ритмической группы. Для неопытного уха это приводит к впечатлению разрыва слов и перегруппировки звуков в другие слова, что без опыта и создания в сознании легкозапоминающихся речевых штампов затрудняет восприятие смысла фразы или искажает его. Есть это явление и в других языках. Даже в родном русском можно найти предложения, где можно не уловить границы слов и перегруппировать их в набор слов с другим смыслом. Особенно много таких выражений находят в предложениях неопытные ещё во владении родной речью дети. Вот пример.

    Ждали море успехов — вышла кучка навоза,
    И большинству демократов час прозренья настал:
    Президент — порой лишь флаг на носу паровоза,
    А в кабине — те, кто ведёт состав.
    (А в кабинете — кто ведёт состав).

    N.S. Излучина «Отруби».

Здесь подходят по смыслу оба варианта последней строки. Нужно также заметить, что третья строчка могла бы звучать более гладко:
Президент — только флаг на носу паровоза, — но здесь употребляется приём, любимый лгунами и демагогами, но не допустимый для исследователей и философов, ищущих истину: частное явление подаётся как универсальный закон жизни. Поэтому всегда в подобных случаях красивая форма будет принесена в жертву точному смыслу, что повлечёт за собой сложности в чтении стихотворения, преодолеть которые я всегда пытаюсь. Но вернёмся к французскому языку. Другое широкое явление в нём — если вокруг буквы «е» много гласных, то красота речи требует не читать её — смысл от этого не теряется. Вообще всем языкам свойственна экономность, и многое из того, что не является необходимым, отмирает. Присуще это явление и русскому языку, часть процессов происходит на наших глазах:

    Наезд на массы безударных гласных:
    Произносить их дети в корне не согласны! —
    Дочь просит деньги — нужно триста пятьдесят,
    Что произносит как: Дай, папа, триста псят.

    Равнение на пса!: Ущучил, пёс?
    Просёк, какой к тебе топорщится вопрос? —
    Твоё собачье дело, где их взять —
    Чтоб обеспечил! Быстро! — Триста псят!

    N.S. Излучина «Слепки и ляпы».

Пропуск гласной, без которой вполне можно обойтись, явление присущее обычной разговорной речи — также средство гладко читать неудобочитаемые стихи, однако такие обороты вносят очень яркий стилистический оттенок в произведение, и далеко не всегда это оправдано. В таких фигурах часто видна неумелость автора, но никак не знание особенностей народной речи, тем более особенностей, которые помогают создать выразительное произведение. Ведь основная особенность народной речи — это словесный мусор: Короче! Типа… это самое. Что называется… Как говорится… — если всё это воспроизводить, то и получится не художественное произведение а стенограмма полудебильной речи.
Теперь обратимся к грузинскому языку. Основная его особенность — это отсутствие ударения в привычном для нас смысле слова. Отсюда — степенность речи Сталина в фильмах и очень многосложные и громоздкие конструкции грузинских песнопений. Однако это открывает новые возможности для создания особой выразительности. Много ли можно припомнить народов, имеющих столь развитую и красивую систему многоголосого пения как грузины? Но ударение в этих песнях всё-таки возникает в нужных по ритму местах, и получаются стихи близкие к обычным размерам, как в песне из фильма «Мимино», либо что-либо близкое к акцентному стиху, как в песне «Тбилисо». Подобным образом строятся и современные рэповые композиции — нормальные ударения возникают в нужных местах после многих практически безударных слогов. Можно сочинить довольно складные стихи с очень длинными строчками:

    Страна в былом найти всего причину пыжится,
    Всё смотрит в прошлое стомиллионным взглядом
    И потому, хотя к прогрессу движется,
    Но медленней других и вечно задом.

    N.S. Излучина «Отруби».

Пользуясь подобными хитростями, можно петь что угодно на какой угодно мотив. Нужно отметить, что данное исследование было проведено на основе различного владения упомянутыми языками — от хорошего до практически никакого. Это значит, что для взятия на вооружение приёмов стихотворного или песенного наследия других народов не обязательно знать основы этих языков — имеющий уши да услышит. А для того, чтобы услышать, нужно, во-первых, интересоваться другими культурами, а во-вторых, не считать свою культуру лучшей, а другие — ущербными и не считать услышанные особенности речи ошибками или странностями. Пусть непонятные или даже смешные, но они — скорее всего закономерности, которые нужно понять и принять. Наградой для творца станут новые выразительные возможности, новизна и оригинальность его произведений.
И таким образом можно сочинять стихи из слов почти любой громоздкости:

Вливаю один-два-диоксиэтан, ну, этандиол один-два – этиленгликоль
В радиатор плавающего гусеничного ГАЗ семьдесят четыре.
И антифриз, словно охлаждая мотор, студит сердце ледяной тоской:
Сколько же холода между людьми в этом мире!

Это может показаться глупостью, но регулярные размеры имеют очень невысокую возможность разнообразить выразительность за счёт новых вариантов прочтения. А подобные громоздкие конструкции, где можно легко выбрасывать и добавлять слоги и слова, порой приводят к очень легко и естественно льющимся текстам, которые и обычную бесхитростную житейскую речь, вроде бы, хорошо имитируют, но в то же время предоставляют очень широкие возможности для интересной свежей и оригинальной декламации или пения. Да, к тому же, это тренировка мозгов и речевого аппарата, ведь это интересная шарада: Как красиво прочитать то, отчего у всех прочих язык заплетается на первой же строчке!?
Правда, здесь не стоит увлекаться. Есть ошибка у начинающих певцов музыкантов или людей изучающих иностранный язык, которая заключается в том, что им кажется: если они употребят только освоенную хитрость, которая им самим пока удивительна, то все это заметят и отметят глубину познаний и мастерства. На самом деле, это громадная возможность и вероятность опозориться своей неумелостью. Совершенствоваться надо постоянно, а блистать стоит тем, чем владеешь мастерски, а новое пусть остаётся пока для тренировки и подстраховки, про запас, пока уровень умений не позволит выставлять это напоказ, не боясь ошибиться. Вот для повышения хорошо освоенного уровня и может пригодиться такая трудночитаемая тарабарщина. Но для умелых – не такая уж она и трудночитаемая. В песнях, например, из подобных вещей получается прекрасный синтез слов, чувств и музыки за счёт пауз в тексте. И это может быть подано очень красиво и естественно, как красота естественной человеческой речи, где гладкие куски текста сочетаются с восклицаниями, паузами, междометиями, мимикой, жестами. Для всего этого нужно время и неравномерный по ритму текст это время предоставляет в любом желаемом количестве.

Ещё нужно отметить, что поэт чаще всего пишет стихи, в которых главное — красивое и берущее за душу изложение порой самых обычных вещей, ритм и рифмы стихотворения. Приводимые на этих страницах стихи чаще всего написаны не ради чистой поэзии, но ради философских мыслей, юмора, смысла слов и анализа житейских ситуаций, поэтому, там, где стоял выбор: вписаться в чёткую структуру стиха или уточнить смысловое содержание, всегда выбирался более точный смысл. Отсюда — порой несколько сложные для чтения конструкции, которые можно, однако выразительно прочитать с помощью приведённых выше приёмов. Но здесь имеются в виду случаи, когда человек читает произведение не для себя, а для хотя бы одного слушателя, поэтому кроме чувства ритма нужно ещё и обычное актёрское мастерство — есть ведь великолепные артисты, которые петь не умеют, и есть отличные певцы, которые не очень интересны на сцене. Вы вряд ли будете читать эти стихи со сцены, следовательно, Вам нужно не только умение подать шутку, но и умение вписать её в контекст беседы, уловить или создать ситуацию, когда шутка прозвучит наиболее эффектно, ведь чаще всего шутка — продукт разового пользования, её многократное повторение в одной компании в один день — дурной тон, уважающие себя и окружающих люди так не делают. Ещё более жалким и нелепым смотрится человек, который из кожи вон лезет, чтобы ляпнуть свою новую шутку, а народ её не воспринимает, потому что мозги заняты другими проблемами. Самый простой способ: объявить своё выступление как на сцене: на такой случай у меня есть подходящее изречение. Успех — когда твою шутку повторяют другие, неуспех — когда ты вновь и вновь повторяешь её сам, пытаясь донести смысл до неподготовленных слушателей, то есть любой успех, даже в произнесении шуток надо готовить и учиться использовать выгодные моменты.

Теперь ещё несколько сложных для прочтения строк.

    Интеллектуал

    Его сумма знаний с комфортом — чтоб не тесниться! —
    Вполне бы свободно могла б без труда разместиться
    Крупным текстом на трёх страницах.
    Что ж это такое творится? —
    Что там за газ или что за водица
    Нагло ведёт себя и не даёт заводиться
    Сведеньям новым в большой как арбуз голове?!
    На что там объём и энергия тратятся?
    — На то, чтоб собрать и хранить доказательства
    Того, что в окрестных умах информация
    Могла бы в пяти предложеньях упрятаться
    И разместиться страницы на две.

    N.S. Излучина «Слепки и ляпы».

    Зодчий Карл Иванович Росси

    Представьте: Карл Росси служил бы в армии! —
    Звучало бы на перекличке:
    - Росси!
    - Я!
    Но его прославили не подобные каламбуры,
    Им самим прославлена Россия

       N.S. Излучина «Паноптикум».

    Заключительное стихотворение весьма трудное для прочтения из-за несовпадения ударений в словах Росси и Россия, но изменять ударение, искажать слова — последнее дело, проблему прочтения можно решить другими методами: ослаблением, маскировкой ударения в одном месте и удлинением безударного слога в другом месте.
Здесь грубо не соответствует ударение в рифмованных словах, и чтобы прочитать, нужно поломать голову и сделать кое-какие открытия для себя и изобретения. Опять может возникнуть вопрос: Для чего это нужно, если можно писать стихи в правильных рифмах и размерах, а если стихов не пишешь, то подбирать легко читаемые. Это хорошо и даже единственно правильно, если вам нужно сказать несколько слов. Или один номер приготовить. А если сольный концерт? Там уже нужно режиссировать построение, чтобы зритель не уснул от монотонности и однообразия. Поэтому иногда как припевы в песне надо вставлять что-то необычное: прозаические рассказы, философские рассуждения или такие необычные произведения, чтобы подогревать внимание. Да и в жизни стоит иногда разнообразить свой стиль.
Надо сказать, что мои первые стихи были чёткими по ритму ударений и числу слогов. А начал писать рваные ритмы, потому что понравилось звучание подобных опусов в иностранных песнях, у наших поэтов и т.п., а не потому, что разучился писать правильно.
    Таковы общие рецепты выразительного чтения сложных текстов. Главное что нужно запомнить: прочитать что угодно можно практически на любой манер. Остальное (как читать то или иное произведение) — объекты собственного творчества, гимнастика для ума, который нужно развивать во всех направлениях, так как лишь личный интеллект — это орудие труда и средство развлечения, которое всегда с собой. Вот моё вольное изложение мысли Шопенгауэра на эту тему:

    Одного умного не заменят все дураки разом,
    Даже если надуют силы всех своих жил,
    И всегда будет бесполезен весь накопленный миром разум
    Тому, кто собственного не нажил

    N.S. Излучина «Паноптикум».

    Посмотрим ещё раз на приведённые выше излучины. Излучина здесь — авторский неологизм, означает извлечение из луча. Луч — ряд произведений, который имеет начало, но не имеет запланированного конца, его можно продолжать бесконечно. Обычно стихи собирают в циклы — конечное множество стихов, подобранных по какому-либо признаку, чаще по периоду написания. Так вот, в этих излучинах часто употребляется слово «дурак». Это не снобизм автора и не отношение свысока к читателям, а отражение свойств окружающей действительности. Две Российские беды — дураки и дороги не нами открыты, а тот, кто их открыл, видел перед собой образцы данного типа людей. Судя по состоянию страны, положение с дураками не улучшилось. Но тот, кто дочитал до конца эту больше уч****ю, чем развлекательную статью, дураком называться уже не может. Дурак — это не недостаток знаний и умений, но самодовольное нежелание совершенствовать самого себя. Умный любит учиться, а дурак — учить. Профессор знает кое-что о болезнях, врач — многое, а фельдшер — всё. Дураками в какой-либо ситуации или области знаний были (и ещё не раз будем, пока живы!) мы все. Но человек, осознавший, что он дурак — уже не дурак, так как смог объективно и без самообмана (как настоящий исследователь) констатировать свою проблему, а констатация проблемы — первый шаг в алгоритме её решения. Человек же, который догадывается, что является и считается окружающими дураком, но этим ещё и бравирует, не пытаясь исправиться, свою проблему до конца не осознал и дураком оставаться продолжает. Итак, чего-то не знать или не уметь — нормальное явление для развивающегося человека. Не пытаться узнать или уметь больше, довольствуясь тем, что есть — признак дурака. Так не будем же дураками и будем продолжать учиться всю жизнь — в этом залог нашей собственной карьеры и благополучия страны, над которой я хоть и потешаюсь, но делаю всё возможное, чтобы сделать лучше и её, и какую-то часть пространства вокруг себя, где бы я ни находился.