.

В коньячной рассохшейся бочке
(в какой уж не помнится век)
махнувши рукою на почки, 
жил нé молодóй человек.
Он вёл себя несколько странно:
не пил, не курил табака,
знал три языка иностранных...
и даже картавил слегка.

Богам своим просьбами не досаждал,
в верхах не выклянчивал льготы,
а также не слишком себя утруждал,
физической грубой работой.
Ни груш себе на зиму не наволóк,
не кушал арбузы от пуза...
Но, правда, варил у него котелок,
как у свояка в Сиракузах.

   Обычный, казалось бы случай -
   бродяга на мусорной куче.


Природы познав измененья
(и прочую там хреноту)
имел он особое зренье,
на грацию и красоту.
Искал расхожденья и сходства
земных и духовных начал.
И чувствовал наше уродство.
И главное, что не молчал.

Весь день осаждали его земляки,
то вместе то поочерёдно,
овса приносили и даже муки
отсыпали б скока угодно.
Но он подаяния не принимал,
кривился в усмешке на это,
и время от времени им выдавал
бесплатные, значит, советы.

   Иные не с чем отъезжали.
   Но греки его уважали.


Бывало, к нему подгребали
вельможи и даже бугры.
Квартирку сменить предлагали,
совали в пакетах дары.
Он пеной во гневе не капал
и дым не пускал в дымоход,
а вежливо сплёвывал на пол
и слал их в известный проход.

Хотя он зарплаты и не получал
(а пенсии даже не нюхал)
но голою правдой всегда отвечал.
Особенно ихним старухам.
Таких завсегда прошибала слеза,
когда он легко и толково,
им правду по матушке резал в глаза
в два-три выразительных слова.

   Им нравилось это едва ли.
   Низáшто беднягу бивали.


Познали словесные стены
расцвет, апогей и застой.
Но брал Диоген неизменно
убойной своей простотой.
Её повторяли калеки,
читали взапой во дворцах.
А значит, росли человеки
на твердых его образцах!

Покуда раззявивши рты до ушей
лупили жрецы апельсины,
старик тараканов, клопов и мышей
по бочке гонял керосином.
Он от сквозняков не заделывал дыр,
не пёк себе булок из теста...
Но видел насквозь загнивающий мир,
почти из отхожего места.

   И тайной для всех оставалось,
   как это ему удавалось.

Сдалась величавая Троя,
покрылся золой Карфаген.
И страстно возжаждал покоя
однажды кремень Диоген.
...и вот на последних минутах,
когда он дышал через раз,
чуть-чуть ему карты не спутал
Аврелий Антонио Красс.

Надрался свиньёю и впавши в тоску,
поставил пол царства в рулетку...
А утром на брюхе приполз к старику,
поплакаться, значит, в жилетку.
Скулил, восклицая: спасенья, мол, нет!
Повеситься иль застрелиться?
И дал ему старец последний совет:
«Советую опохмелиться».

   И сунул наследнику трона
   в ладонь полустёртую крону.

.