Вчера звонок под вечер в дверь.
Открыл, заходит в дом с наклоном,
Вот хочешь, верь или не верь,
Сам комментатор биатлона.

Слегка струхнул, признаюсь вам.
Ведь Дмитрий под два метра ростом,
И вес Сто с лишним килограмм.
С таким мне справиться непросто.

Разувшись и в одних носках,
Прошёл на кухню без смущенья.
Эскорт его застыл в дверях,
Отрезав путь мне к отступленью.

От страха весь внутри дрожа,
Я грудь выпячивал помпезно.
Хотя с восьмого этажа
Нет шансов прыгать, бесполезно.

А в мыслях быстро соображал,
В чём и когда мог провиниться?
Стихов про них я не писал,
Хотя частенько матерился.

Он осмотрев чуть свысока,
Хоть и сидел, мою фигуру,
Сказал, чуть не сдержав смешка:
«Я думал ты крупней, в натуре.

Хотели в Сборную позвать.
На лыжах бегать-то умеешь?
И из винтовки пострелять,
Раз навыки в тайге имеешь.»

И мне, припомнив что лежат,
На финише биатлонисты,
Как при смерти и чуть дыша,
Стать расхотелось мазохистом.

Бессвязно начал лепетать,
Придумывать и врать на вскидку,
Что из «скрадка» привык стрелять,
На солонцах, да из «засидки».

Что мол, к их лыжам не привык,
А только к камусом подбитым…
«Короче, как спортсмен ты – пшик» -
Сказал Губерниев сердито.

«Теперь я понял - ты трепло,
Ведь на тебя была надежда.
Ну раз уж так не повезло,
Придётся выступать как прежде.»

В себя я долго приходил,
И всё сообразить стремился,
Ко мне он правда заходил,
Или когда вздремнул, приснился?

Быть может мой пример и учит.
Не знаю, трудно мне сказать.
Но впредь решил на всякий случай,
Спортсменов больше не ругать.