(частное литературоведческое расследование)

Буду прям.
Вся эта история с самим Николаем Сибиряковым
и его романом «Русский Робинзон» —
весьма странная и сильно попахивает
(если не сказать, воняет)
мистификацией.
Начнём с того, что главный персонаж романа
(Сергей Петрович Лисицын)
уже воспринимается нынешними малограмотными россиянами
как историческая личность,
и именно так и всюду тиражируется
аки беспримерный подвиг российского исследователя
в контексте реальной истории.
Вот он -
ярчайший пример возникновения мнимой исторической документалистики
на основе откровенного беллетристического вымысла.
Но давайте по порядку.

Перед нами —
одна-единственная книга,
написанная в хорошем авантюрно-приключенческом стиле той поры,
и написанная к тому же абсолютно загадочной личностью.
Не известно даже точное время написания и издания книги.
Единственным вещественным доказательством
принадлежности романа к концу XIX века,
служит «второе издание», датированное, якобы, 1876 годом.
И здесь вопросов сразу два: «А было ли в реальности первое?», —
и: «Действительно ли второе издание было выпущено в 1876 году?»

В том самом, втором издании есть множество вопиющих ляпсусов.
Но как же можно было их допустить
при столь явной образованности автора,
а вернее, для чего он это сделал? —
Может быть в силу своего невежества, а возможно (и скорее всего),
что и для провокационной поддержки загадочности авторства,
и читательского хайпа.
Одно можно сказать точно:
несуразиц, при явном знании предмета, — масса.

От географических фантасмагорий до хронологического идиотизма.
Например, прямо сразу издание начинается толи с эпиграфа,
толи со вступительной авторской отсылки к некой заметке
Александра Сибирякова о бравом гусаре Лисицыне
в одном из номеров журнала «Русская старина» за 1882 год.
И тут же (!!!)
значится, что второе издание романа состоялось в 1876 году!
Что касаемо конкретики именно гражданина-персонажа
Сергея Лисицына,
то начало его «Одиссеи» автор сразу же завуалировал 184... годом,
а, собственно, личную встречу,
при которой дневники Лисицына, якобы, попали к автору, —
обозначил 1858 годом в неизвестном уезде неведомой губернии.
Про подробные авторские карты местности,
фигурирующие в издании, даже говорить не хочется, —
вы не найдёте обозначенных здесь топонимов ни в одном атласе России
ни той, ни нынешней поры.
На исторические же нелепицы романа указал автор предисловия к книге,
изданной и переизданной в 2005 и 2018 годах,
историк Александр Комаров.
Он же сделал очень политкорректный вывод,
что Лисицын —
персонаж собирательный, и даже допустил,
что человек с таким именем вполне мог и существовать...
Впрочем, было бы странно,
кабы старший научный сотрудник научно-исследовательской исторической группы ВМФ,
Александр Комаров,
был бы в своих оценках неосторожен —
ведь заказчиком предисловия выступало упорото-патриотическое издательство
Воениздат...
Но свою лепту в деле реконструкции истины он внёс —
Александр Комаров сделал логичное предположение
о родстве Николая Сибирякова
с кланом иркутских золотопромышленников,
действительно громких представителей фамилии Сибиряковых.

И вот тут-то и открывается поле для гипотез и версий,
которыми нужно заниматься историкам
и может быть даже автороведческим экспертам-филологам.
Итак, возвращаемся ко второму изданию.
Если представить, что каким-то образом вкралась ошибка (опечатка/описка)
и ссылка во вступлении относится к действительной заметке
в «Русской старине» не за 1882, а за 1872 год,
то это было бы понятно.
Но вот незадача, я прошерстил все номера журнала
и за 1872, и за 1882 годы (https://runivers.ru/lib/book4646/),
но нигде такой заметки нет!
А вот то, что она и гипотетически, и в принципе быть могла — это очень возможно.
Проверять этот факт натуральным образом, листая подшивки журнала, —
по ту пору никто бы не стал.
А между тем, Александр Сибиряков был личностью выдающейся.
И просто брошенная на него отсылочка сразу придавала роману налёт реализма.
Он и Дальний Восток с Заполярьем исследовал,
и массу научно-популярных и исторических статей по краеведению написал.
Однако в его библиографии нет ссылки на подобную статью о «Русском Робинзоне».
Более того,
активизировался богатейший купец Сибири Александр Сибиряков
на литературно-просветительском и научном поприще позже издания романа.
Но вот, что интересно, —
двое его младших братьев, равно как и он, вообще,
стали заметными фигурами после смерти отца в 1874 году,
когда получили от него огромное наследство.
И к литературе юные братцы были так же весьма склонны.
Младший, Иннокентий, практически сразу же 15-летним мальчишкой укатил в Санкт-Петербург,
где поступает в гимназию.
Почти сразу же становится он и лучшим другом многих выдающихся писателей.
Например, через год-другой,
живя на квартире у брата Кости,
он встретил Глеба Успенского,
который был в столице проездом из Сербии в Нижегородскую губернию.
Впоследствии, кстати, права на издание всех произведений Успенского Сибиряков выкупит.
Он вообще довольно быстро вслед за Константином станет крупнейшим меценатом
(хотя правильнее было бы назвать продюсером) литературных талантов.
Средний брат Константин,
также был покровителем литераторов, издателем журналов, народовольцем и толстовцем...

А вот Александр поначалу о литературщине и не помышлял.
Получив папины капиталы, пустил их на развитие бизнеса,
и в том числе изучение (исследование) всех прилегающих территорий для промышленного освоения.
Рассказывал ли он о своих изыскательских походах младшим братьям?
Да конечно, они были пропитаны байками и историческими анекдотами
про освоение Сибири и Дальнего востока,
про русских робинзонов и тяготы таёжной жизни.
К тому же пример их оборотистого отца,
сколотившего капиталы на золотых рудниках и даже основавшего таким образом целый город, —
явно прослеживается в истории Лисицына.
И тут мне вспоминаются некрасивые факты с написанием двух романов —
«Наследник из Калькутты» и «Тихий дон».
Если по авторству второго произведения филологи и историки до сих пор спорят,
то написание «Наследника» Штильмарком — случай доказанный.
Мог ли юный гимназист-сибиряк Кеша Сибиряков,
который покровительствовал литературным дарованиям,
«заказать» своим друзьям роман для своей юной души?
Да конечно же мог!
Денег было завались.
Составить техзадание,
вписать туда услышанных от брата баек и придуманных сюжетов,
добавить скалькированных с Д. Дефо и Ж. Верна поворотов,
выступить консультантом и главным редактором —
всё это Кеша мог провернуть влёт.
Но указать своё имя не мог.
По ту пору не поняли бы.
К тому же Иннокентий был из очень щепетильной богобоязненной семьи,
где такой обман был в принципе неприемлем.

И появляется «бедный родственник» —
Коля Сибиряков.
Никому не известный тогда и никем не идентифицированный по ныне автор.
И вот тут мистификация начинает плодить те самые идиотизмы,
на которые натыкаешься в этой истории на каждом шагу.
Ссылка на заметку 1882 года в издании 1876 года
не просто нелепица.
Предположим, что Роман издали не в 1876, а в тот же 1882 год или даже попозже.
Косвенным свидетельством этой версии служит и тот факт,
что в 1882 году в свет вышел роман Жюля Верна « Школа робинзонов»,
между которым и «Русским Робинзоном» можно заметить явные созвучия,
если не сказать прямой сюжетной схожести...
Мог ли к тому времени петербуржский магнат издательского дела
позволить себе такой грандиозный обман в зачуханной по ту пору Москве
(далеко не самом культурном центре Империи),
где был напечатан роман?
Да легко!
Итак, издали, выкинули на прилавок как залежавшийся товар,
или даже как изъятый когда-то цензурой в рамках «Правил о печати»,
но утративших силу за давностью лет
в виду неактуальности информации
о стратегических ресурсах Российской империи!..
И всё! —
Дурашливость Кеши ушла будоражить неокрепшие умы соотечественников.
Конечно, мог сие сотворить и Константин,
друживший с братьями Жемчужниковыми (вылепившими своего Козьму Пруткова),
или даже оба братца-Сибиряковых напару...
Но что-то мне подсказывает, что, в любом случае,
стоит искать истоки этого исторического ребуса где-то рядом.
Например, имя автора, Николая Сибирякова,
может быть зашифрованным литературным псевдонимом
«N И Ко»,
где N — это Некто (или Никто-Немо), а И Ко —
компания братушек — Иннокентия с Константином.
Кстати, стада невежд и профанов договорились сегодня до того,
что уже напрямую приписали авторство даже не умозрительному Николаю,
а реальному Александру Сибирякову.
Мол, он-то и написал, и лично из рук героя-гусара Лисицына подлинные дневники получил...
Так что персонаж этот, картонно-книжный,
воспринимается нынче на голубом глазу ура-патриотами
как абсолютно историческая личность.

Но, собственно, к чему я здесь гопака-то перед всеми давал?..
А к тому писал всё это,
что если вы хотите привить своим детям вкус
к добротной отечественной беллетристике,
и пробудить в них тягу к знаниям,
то я рекомендую дать им в руки эту книгу.
Однако стоит им разъяснить,
что к истории она имеет такое же отношение как
и роман «Три мушкетёра» Александра Дюма
или повесть «Снега, поднимитесь метелью!» Леонида Жарикова.