Роняет лес багряный свой прикид,
А ветер снова-снова поднимает,
Эротики совсем не понимая,
Он действует природе вопреки.
Немытой, серой плёнкой с парника,
Затянут день, поля лежат как пиццы,
Последний трактор силится пробиться
За горизонт, уткнуться в облака.
А нафига – там тот же самый дождь,
Уныние, досада и промозглость,
Как в этом доме, выстуженном, возле
Которого, бьёт экскаватор дрожь.
Приятно у раскопанной трубы
Смыть летний сон с ковша в клубах и влаге…
Печально смотрят мокрые собаки,
Как ямники неспешны и грубы.
Оно и ясно – трудно под шафэ,
Оттачивать неторопливый навык,
Детишек, отгоняя от канавы,
Очередной раз, посетив кафе.
Похоже всё – теплу совсем каюк
Край, некогда цветущий, обескрашен.
Уныние ползёт в аллеи с пашен,
А хитрых птах поволокло на юг.
А впрочем, и не только хитрых птах,
И граждане с уверенным достатком,
Не радуясь прохладам и осадкам,
Уносятся на Яках и Илах.
И я кидаю взгляд из-под руки
Тикающим в подпальмовые воды,
И, в самом деле, как же далеки
Они к неотогретому народу.
Роман Балашов