Родилась я на русских суглинках,
Вобрала в себя скромность осин,
Плодоносную страстность рябинки,
Стройность елей в январскую стынь.

Называться имею я право
Горькой вербочкой, гордой сосной…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вряд ли может быть усмирена
Плоть страстная узорочная туи…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Повтори мне лет и через тридцать:
«Хороша Наташка, хороша».

       Наталья Андриянова

Пускай рыдают баобабы –
Им не затмить мою красу.
Я тоже пальмой быть могла бы,
Но родилась в родном лесу.

Кругом берёзы да осины,
Да ель растёт в глухом бору,
А из какой я древесины –
Пока никак не разберу.

Я так горька – должно быть, ива,
Но так стройна – видать, сосна,
То плодоносна, словно слива,
То, как рябина, холодна,

То, будто туя, эротична,
Листвой узорчатой маня…
Ах, почему же столь критично
Взирают клёны на меня?

На мне зелёная рубашка,
В стволе – добрейшая душа.
Ужель не хороша Наташка?
Пенёк сказал, что хороша.

И так скромна! – замечу, кстати,
Что это тоже знак судьбы.
…Кому ж берёзку заломати,
Когда вокруг одни дубы?!