Четвёртый день двенадцатой недели,
Я этим четвергом до селе жив.
Вы уходить тогда не захотели,
Мы что-то пили на аперетив.
И не смотря на то, что где-то рядом,
Бродил ваш, широкоизвестный, муж.
Я раздевал Вас откровенным взглядом.
Вы танцевали словно в "Мулен руж".
Рукой касаясь вашей нежной кожи,
Я весь, от нетерпения дрожа,
Готов был бодигардов бить по рожам
И танцевать на лезвии ножа.
Меня слепили не каменья ваши,
А ваша неземная красота...
"Как Вас зовут?" Вы мне, в ответ: "Наташа".
Я дал себе команду: "От винта!"
И полетел держа её за руку,
Шлифуя в вальсе дорогой паркет...

А ваш супруг, нажравшаяся сука,
Уже не соблюдая этикет,
Блевал на стол, правительство ругая,
И обещал народу страшный суд...
Кричал: "Ты где, супруга дорогая...?"
Но вот его уже в "Ролс-ройс" несут.
Он видит сны о яхтах и моделях,
О депутатском кресле и значке
(ну а в реале целую неделю
он будет жопу мучать на толчке)...

А мы летали по янтарной зале,
Не замечая суетной бомонд.
И Вы мне, с придыханием, сказали
Что я для Вас, уже почти, Джеймс Бонд...

Под утро (всё когда-нибудь проходит)
О, Боже! Как вы были хороши!
Вы улетели, в Сан-Марино, вроде
Украв покой и часть моей души.