Цвет обоев был темно-синий,
И узор на них был нечёткий,
Наливал я тебе мартини,
А себе наливал я водки.
Пеньюар на тебе был тонкий
С переливом в ночи неброским,
Я ж в штанах был ручной подгонки
И пиджак на мне был в полоску,
Перед спальней проход был узкий,
И паркет почему-то склизкий,
Я с тобой говорил по-русски,
Отвечала ты мне по-английски…
Не готов был к такой я роли,
Ё моё, это что ж такое?
Я неважно учился в школе,
И в английском не в зуб ногою.
Ты по-русски скажи, чё хочешь,
Все «хэллоу» твои впустую,
Не пойму я что ты бормочешь...
Не понятны твои мне “ду ю”.
Не сердись на моё незнанье,
На словестность неразвитую,
Но при всём, при своём желанье
Не понять мне тебя, худую...
Мы не сможем культурно брататься
На своё и на благо мира,
Не дано нам с тобой общаться
Языком Вильяма Шекспира.
Но и ты ведь отнюдь не святая,
Хоть считаешь меня балбесом,
Ты сама же неразвитая,
Ты по-русски ж совсем не бельмеса.
А по-русски бессмертный Пушкин
Раскрывал свой творческий гений,
Достоевский писал о старушке,
И «Муму» сочинил Тургенев.
Но конфликт создавать не будем,
Кто на свете да без изъянца,
Мы же взрослые вроде люди,
Нам ведь есть чем с тобой заняться...
Перед спальней проход был узкий,
И паркет почему-то склизкий,
Для меня ты молчала по-русски,
Я ж молчал тебе по-английски.
© Георгий из Министерства Оргий