С лица я не похож на мудреца,
Но со спины - Спиноза я вполне.
Судьба меня швыряла, сорванца,
Как в пьесе А.М.Горького "На дне".

Ту пьесу изучал я в средней школе
И Сатина запомнил монолог.
С тех пор порою думаю: доколе
Одним - объедки, а другим - пирог?

Такая мысль Ульянова вскормила,
И Сталина Ильич наполнил ею.
И с этой мыслью я стоял, верзила,
У мраморной хоругви мавзолея.

Так я прожил почти что четверть века
В родной коммунистической стране.
Хоть и с лица - нисколько не Сенека,
Но со спины - был Фейербах вполне.

Работал, в институты шастал стойко,
Читал стихи, и девушек любил...
Как вдруг заговорил о перестройке
Сам во плоти Архангел Михаил.

Ему тогда поверил, как планктон,
Киту в океаническом болоте.
Пусть и с лица ничуть я не Платон,
Но со спины - почти что Аристотель.

Про гласность пело нам политбюро,
С улыбкою отеческой на лицах.
И это не казалось мне игрой:
Вернулся Сахаров, издался Солженицын.

Открылось на чуть-чуть окно в загранку.
Давали по талонам никотин...
Затем Борис парламент бил из танков,
И теннис спортом стал номер один.

Сменился век и президенты-клоны
Менялись как разбитые ракетки.
Не изменилась только суть закона:
Одним - пирог, другим - его объедки.

Я поливаю времени бегонию,
А жизнь бежит как лебедь на пуантах.
Прости меня, читатель, за иронию,
Ведь со спины я даже круче Канта.