А мне пять лет, чуть может больше,
Самостоятелен вполне;
А дело это было, вообщем,
Как помнится мне, по зиме.
Я шел по улице вечерней,
Передо мной мужик, знать крут,
Запомнился особо чем мне —
Его штормило на ветру;
В зубах зажата папироса,
Как это было хорошо,
И походил он на матроса,
Что только на берег сошел.
Мне тоже быть большим хотелось,
Матросом непременно быть,
Могучим удивлять всех телом,
И «беломорины» курить.
Мужик тот выплюнул окурок,
И придавил его слегка,
Я подобрал его, придурок,
Чтоб походить на мужика.
И вот иду домой враскачку,
При удовольствии большом.
Соседки меж собой судачат:
«Гляди-ка ты, народ пошел!»   
Так в дом родной и закатился,
Ни как матрос, а как кретин;
Чинарик до сих пор дымился,
Чуть выделяя никотин.
От мамы мне тогда влетело,
Как от мороза январю,
Навек курить мне расхотелось,
Вот до сих пор и не курю.
Кем только ни был, и матросом,
Речным, конечно, что хитрить.
Вы знаете, я скоро брошу
Стихи писать и водку пить.