Срочной службы время, быль и небыль,
Как заносы кирзовой пурги...
Тридцать лет, как отшумел мой дембель
Тридцать лет, как снял я сапоги
Кто был пограничником дозорным,
Кто на танке Родине служил,
Я же был Вэ-Вэшником позорным,
За забором зэков сторожил
Кто-то был девчонками ласкаем,
Был род войск для зависти предлог,
Я же был конвойным вертухаем,
А ВВ считались «западло»
И пускай я самых честных правил,
«Западло» неслось порой вдогон
И плечо назойливо кровавил
Одиозный краповый погон
Вот зачем в застойном соцболоте
Верховых приспичило козлов
На такую подлую работу
Призывать сопливых пацанов!?
В восемнадцать лет (какая малость!)
Нам велели зэков охранять
И к тому ж в обязанность вменялось
При попытке к бегству в них стрелять
Не в зверьё – агрессоров из НАТО,
Не в гипотетических врагов,
А в блатных, в фуфайках полосатых,
Русскоговорящих мужиков
Самая же гадостная подлость
Заключалась в том, что если ты
Застрелил кого – давали отпуск,
Как осуществление мечты
Хорошо, что этой страшной чашей
В милости обнёс меня Господь
И «в штабу» забытой части нашей
Я сжевал радистом свой ломоть
Там треща морзянкой, как чечёткой,
Уловлён, как радиоволна,
Я своею службой непочётной
Нахлебался всяко и сполна
А под дембель осенью небрежно,
В мельтешеньи белых балерин,
Под салют был сброшен в яму Брежнев
И ушла моя эпоха с ним
И с тех пор лишь только двадцать третье
Февраля на жизненном витке,
Средь друзей, собравшихся отметить,
Я молчу как рыба в уголке
А потом, нажравшися, хочу я
Получить у Родины ответ,
Сам себя сомнением бичуя -
Так защитник всё ж я или нет?