Только мы с Михайловичем присели попить утреннего чайку,
во дворе появился верховой. Влетев галопом во двор, лошадь резко остановилась, с нее спрыгнул бородатый мужик и решительно двинулся к дому. Я рассматривал его в окно: мужик был моих лет, где-то около сорока, всклоченная шевелюра переходила в курчавую бороду с одной стороны рыжую, а с другой непонятного светло-пепельного цвета. Свитер разорван на плече, простые серые брюки, брючной ремень почему-то был несколько раз перекрученный. В довершении образа, мужик был босиком.
– Васька, брательник двоюродный, – сказал Михалыч.
Видно случилось что-то.
На веранде загромыхало ведро. Михалыч встал и заторопился выйти, но тут дверь распахнулась и словно гром, Васька начал с нами здороваться.
– Здорово, мужики. Сидите, чаёк попиваете, а мне вот кабана зарезать надо. Михалыч, я за тобой. Давай, поднимайся, а то глянул, а брательника-то нет, видно в город уехал. Айда, быстрей поехали, приёмщик к обеду подъедет, завалить надо.
Михалыч молча вышел из-за стола и пошел в кладовую. Через несколько минут он вышел оттуда, держа в руках лампу, веревку и нож.
Михалыч был готов.
– Отвези меня к Ваське, – обратился Михалыч ко мне.
Мне было нечего делать, да и все равно я решил ехать с ними.
– Васьк, мы сейчас приедем, ты скачи.
Васька запрыгнул на лошадь и, ударив голыми пятками в бока, умчался со двора.
Васькина усадьба находилась на самом краю деревни. Со стороны околицы, у двора валялись не распиленные стволы деревьев, огромные железки торчали из земли, за одну из них была привязана взмыленная лошадь. А Васька грохотал на заднем дворе, разгоняя всю живность по сараям. Мы подошли и встали у калитки.
– Ну, чего стоите, проходите, али вам особое приглашение.
Пройдя к клетке, я увидел огромного кабана, он свирепо вращал глазами и рылом пытался поднять изгородь.
– Васьк, как его резать-то? – спросил Михалыч.
– А бес его знает, к Володьке сходил, у того патрон нет. Даже не знаю, как и подойти к нему. Я к нему уже давно не захожу, злющий гад, курицу одним махом заглатывает. А как кастрировали по весне, так он вообще к себе не подпускает. Наверное, обиду затаил, жалкует о яйцах
– Васьк, а может еще кого позовем. Не одолеем мы его, боюсь я что-то. Или есть еще один способ.
– Какой? – заинтересованно спросил Васька.
– Нужна длинная палка, к ней провод и током его, сразу дуба даст.
Васька быстро куда-то убежал. Михалыч довольный, своим изобрете-нием, присел на корточки и закурил. Кабан наблюдал за Михалычем. Он как будто понимал, что хозяин привел палача и всем своим видом и действиями пугал Михалыча. Он и не догадывался, какую казнь ему придумал Михалыч. Тут появился Васька с длиннющим черенком и мотком провода. Прибив гвоздь к концу палки, и кое-как привязав провод, Васька двинулся к клетке, а Михалыч с готовностью стоял у розетки, в его руках был другой конец провода. Васька воткнул палку с проводом в бок кабана.
– Давай, – крикнул он Михалычу. Михалыч воткнул провод.
Я с интересом смотрел на экзекуцию. Кабан, огрызнувшись на хозяи-на, отошел от палки. Ток на него словно не подействовал, развернувшись, он ушел в темноту сарая.
– Михалыч, ты в другую розетку воткни, – крикнул Васька.
– А-а-а, – протянул Михалыч.
Васька зашел в сарай за кабаном, а Михалыч воткнул провод в другую розетку. Палка опять уперлась в бок кабана. Шерсть кабана встала дыбом, и кабан превратился в голубую молнию. Между его щетинками словно пробежали голубые искры. Взвыв, кабан повалился набок, из открытого рта брызгами вылетела пена.
– Ножик давай, Михалыч, – заорал Васька, суя палку в руки Михалычу.
Тот схватил палку и дал Ваське ножик. Тут палка выпала у него из рук, и ее конец уперся Михалычу в ногу. Тут раздался уже человеческий крик, который привел в чувство поверженного кабана. Кабан вскочил и угрожающе рыча, брызгая слюной и крутя красными глазами, двинулся на хозяина.
Я выдернул провод из розетки. Волосы дыбом стояли на голове Михалыча. Мне даже показалось, что он поседел. Круглые глаза уперлись куда-то на ворушку. Михалыч пальцем стал показывать Ваське на кабана, а тот был всего в одном метре от Васькиного зада. Тут Васька оглянулся. Увидев живым своего выкормыша, с ловкостью обезьяны взобрался на забор, а потом на сарай.
– Михалыч, давай палку.
Михалыч боялся ее брать в руки, я нагнулся и подал ее Ваське.
Михалыч вновь включил провод в разетку, а Васька ткнул палкой в голову кабану. Ноги кабана подогнулись, а Михалыч перепрыгнув через забор, ловко перерезал кабану глотку.
– Ну, вот и все, – выдохнул Михалыч и, присев на корточки, закурил.