Закончились в цирке сюрпризы.
Палатки свернул шапито.
И лошадь наездницы Лизы
Устало мотает хвостом.
А в душном пространстве буфета
Всё глушат шампанским либидо
Гимнастка дородная Света
И щупленький фокусник Гвидо.
Уже дрессировщик удавов,
Известный прохвост и фигляр,
Засунул питончика Славу
В потертый дорожный футляр.
Слон, загнанный в тесную в клетку,
Дрожит как осенний листок.
И Гвидо глядит на соседку,
И в горло не лезет глоток.
И запах прощания горький
Висит над постелью пустой,
В моей пропыленный коморке,
В гостинице с ржавой звездой.
Спросил я соседа: Евлампий,
Ты в цирке метаешь ножи,
В какой керосиновой лампе
Скрывается нужный мне джин?
Молчит, собираясь, персона.
Закончился этот вояж.
И твердой рукою кальсоны
Он ловко кладет в саквояж.
В окне апельсиново-рыжий
Заката повис лоскуток.
И мне показался Парижем
Заброшенный тот городок.
Есть где-то река Брахмапутра -
Там родина Кеши слона,
А после бессонницы утро
Пристало встречать у окна.
Скрипели фургонов колеса,
На город спускался покой
И в утренней дымке белёсой
Махала мне Светка рукой.
Пусть цирк уезжает навечно
А я остаюсь навсегда,
Ведь нужен свой клоун, конечно,
Не только большим городам.
Пусть пляшут от хохота здания,
Как их отраженья в реке.
Когда я назначу свиданье,
И в рыжем приду парике….
__________
Качнутся года как качели,
Промчатся туда и сюда,
И может в далеком апреле
Проснусь я в каморке, когда,
Тоска, словно голая ветка,
Заглянет в оконный проем,
И вспомнятся Гвидо и Светка
И стройные ноги её.
Разбужен от дремотной лени
Капелью, звенящею с крыш,
Я вспомню, что где-то на Сене,
Шумит настоящий Париж.