Человека звали Юрой.
Чист душою, как крахмал,
Он ходил всё время хмурый,
Буйну голову ломал.

Всё на свете что-то значит,
Портя к жизни аппетит:
То амёба напортачит,
То вселенная стуфтит.

ЧурбанЫ – дегенераты,
Волки съели кабана,
В Чили – мор, в моркве – нитраты,
В огороде – бузина,

То – косяк зацепишь пузом,
То – поранишь лоб, крестя…
Как с таким моральным грузом
Жить ликуя и шутя?

Мутно зыркнул, глухо буркнул –
Вечно всё не по нему,
Даже гладя кошку Хмурку,
Или кушая хмурму.

Он мечтою голубою
О другом лице мечтал,
Долго бился сам с собою,
Но не перевоспитал.

Губы сжаты, словно прочерк,
И глазницы – как в тени:
Не прожить без заморочек,
Если всё вокруг – они!

Жаль, что муза – проводница
В поэтическую высь –
Очень вряд ли соблазнится
Мордой кислой, как кумыс…

Ей бы спеть: «Не куксись, чадо!
Мало ли, что где творят –
Тяжко, нудно, и не надо
Сострадать всему подряд!

Это жуть – висеть на кромке
С тенью в сердце и в глазах:
Ведь извилины при ломке
Превращаются в зигзаг!»

Но толпы язык говнистый
Плещет, как волна о брег:
Только бог и коммунисты
Всей душой один за всех!

То есть, люди понимают –
Ибо, в целом не скоты –
Если голову ломают,
Значит скоро ей кранты:

Расхрустевшись, как морковка,
От нагрузок и тычков
Расползётся бестолковка
На отдельных сто кусков…

Наш народ – как смотрит в воду
Про порядок и черёд,
Столько ведомо народу,
Что порою жуть берёт!

Он забил такое вето
На индейского жреца,
Что ещё сто лет у света
Не предвидится конца.

Ой, пошли дела с размахом –
По добру, а не ко злу –
То ли полем, то ли прахом,
То ли пальцем по стеклу.

Положив конец кошмарам
В нерушимой голове,
Человек дудит водяру,
Смотрит ересь НТВ,

Моет уши, бреет ноги,
И ничем не огорчим:
Он теперь – один из многих,
Ото всех неотличим!

И пришла ему награда,
Как народный глас – в верха:
Краткость мысли, ясность взгляда,
И читабельность стиха!