В одном лесу сова устала плакать
От лжи, разбоя и от воровства.
Ее послушав, вздумал Косолапый
Позвать в свой лес закон в обличье льва.

Явился лев, понятно, из саванны,
Красавец от хвоста и до клыков,
И ну, внедрять порядок столь желанный,
И прижимать зарвавшихся волков.

Изрядно пострадав от львиной хватки,
Позором сплошь покрытые, волки,
Завыли волком, чтобы внес поправки
Медведь хотя бы в львиные клыки.

А тут кума Топтыгина, лисица,
Охочая до зайцев и мышей,
Пожаловалась куму, что боится
Закона неухоженных когтей.

Вдобавок сам медведь, забравшись в улей,
Чтоб свежим отовариться медком,
Без лишних слов, как будто мелкий жулик,
Укушен был законом, сиречь, львом.

«Похоже, впрямь закон излишне грубый,
И когти не ухожены, и хвост,
Не стрижен, и не брит. И эти зубы» -
Решил медведь и с тем поправки внес.

Вносил дубовой палкою сугубо,
Смягчал закон, обламывал клыки.
Его-то Пушкин и видал у дуба
Где тот пустое мелет на цепи.